В России никогда не было своего календаря, а если и был, то когда появился и каким он был, история ответа не даёт. Известно лишь, что до Х в. н.э. новый год на Руси начинался почти так же, как и в Китае - "с новолуния в первые весенние дни, близкие к весеннему равноденствию" (См. Хренов Л.С., Голуб И.Я. "Время и календарь". М.: Наука. 1989. С.85). Однако с принятием христианства (988г.) развитие календарной системы древних славян пошло по западному пути.

История развития календарной системы счисления лет на Западе существенно отличается от подхода к решению проблематики времени в Китае. Тем более что своеобразие судьбы "русского календаря" характеризуется ещё и тем, что с принятием христианства и нового летоисчисления на Руси, был введён в употребление не просто Юлианский, но церковный Юлианский календарь, который учитывал "лунное течение, т. е. движение Луны со сменой её фаз. Последнее было вызвано необходимостью точной фиксации главного христианского праздника Пасхи..." (См. Зелинский А.Н. "Конструктивные принципы древнерусского календаря". М.: 1996. С.8), споры относительно времени празднования которой длятся и по сей день.

Традиционный китайский календарь несёт в себе знания о природе и человеке и представляет собой уникальную систему описания времени, посредством знаков и чисел, описывающих закономерности перемен циклических Ци Неба и Земли. Благодаря чему являет собой некоторую базу данных, содержащую исходные составляющие для расчётов и вычислений, как в медицине, так и во всех известных традиционных китайских системах анализа.

Предлагаемый вниманию читателя ежегодник предполагает исследование феномена китайского календаря, как одного из определяющих элементов традиционной культуры Китая.

В основу календаря на 2001 год лег перевод трактата Сюй Чжэньцзюня даоса Восточной Цзинь (317-419г. н.э.) "Записи яшмового ларца" ("Юй ся цзи ") о регламентации духовной жизни в комментариях Чэнь Мина и Гуань Чжуна. В ежегодник вошли рекомендации по питанию из "Китайской энциклопедии традиционных запретов и наставлений в питье и пище" ("Чжунго чуантун иньши и цзи цюаньшу"), составленной Ван Хуаньхуа и Ни Хуэйчжу. Перевод комментариев и упражнений к схемам сидячих профилактических упражнений Чэн Сии для 24 сезонов года выполнен на основании материалов сборника

"Разъяснение схем цигун" ("Чжунго цигун ту шо ") Чжэн Цзяньгуна, энциклопедии по цигун, а также комментариев к даосской энциклопедии "Цзунь шэн ба цзянь" или "Восемь записей о соблюдении жизни" Гао Ляня, составленных коллективом учёных под руководством и при непосредственном участии наставника Фана (Фан лаоши). Жизнеописание Чэн Сии переведено по книге "История китайского цигун" ("Чжунго цигун ши") Ли Чжиюна.

Издание ежегодника "Традиционный китайский календарь" стало возможным благодаря руководству, поддержке и организационной помощи директора Института Дальнего Востока РАН, члена-корреспондента РАН М. Л. Титаренко и предназначено для широкого круга читателей.

Идея издания ежегодника "Традиционный китайский календарь", изготовление оригинал-макета, подборка, перевод и компановка материалов, равно, как и право на издание и переиздание всех входящих в него материалов, принадлежит старшему научному сотруднику Института Дальнего Востока РАН Андрею Николаевичу Воробьеву.

Особую благодарность автор выражает сотрудникам Центра изучения духовных цивилизаций Восточной Азии профессорам: Виталию Федоровичу Феоктистову, Леонарду Сергеевичу Переломову и Анатолию Евгеньевичу Лукьянову за ценные консультации и помощь в подготовке ежегодника к публикации.

Автор надеется, что возможность публикации статей и материалов, а также ведение конструктивного диалога по календарной тематике на страницах ежегодных изданий заинтересует многих серьёзных исследователей. Адрес электронной почты и контактный телефон для связи с издателем: 574-94-05; e-mail:

Автор выражает глубокую благодарность своему доброму и терпеливому наставнику, одному из крупнейших знатоков древнекитайской письменности, синологу-литературоведу, кандидату филологических наук Ларисе Евгеньевне Померанцевой за консультации, поддержку и помощь, оказанные ей автору в ходе подготовки им данного издания, а также Валентине Николаевне Дворянчиковой высоко квалифицированному специалисту в области классической западной астрологии, профессиональному биологу, преподавателю тайцзицюань и цигун за подготовку и обработку материалов, консультации, советы и помощь.

Издание осуществлено при финансовой поддержке Фонда Социальной Защиты "АКАДЕМИА".

Традиционный китайский календарь.

Перспективы исследований. Процесс изучения роли и места календаря в жизни китайцев, особенностей его развития и этапов формирования, как у нас в стране, так и за рубежом проходит в два этапа. На первом этапе решающую и главенствующую роль занимают труды китаеведов, которые по мере работы над "памятниками", ещё до их выхода в свет, в виде отдельных статей и работ несут в мир обретённые в результате долгих кропотливых трудов знания. На втором этапе, по мере поступления информации, процесс понимания места и роли календаря в традиционной культуре Китая обретает зачастую стихийный характер.

Появляется большое количество популярной литературы, которая, являясь отголосками научных изданий, лишь закрепляет терминологические ошибки и неточности, встречающиеся в ряде достаточно серьёзных работ, написанных как самими китаеведами, так и профессиональными астрономами и астрологами, не владеющими китайским языком.

Так, например, иероглиф "жунь" в зависимости от контекста может переводиться по разному. Этим иероглифом обозначали вставные лунные месяцы, которые, как правило, были малыми, добавочные лунные месяцы, которые всегда были большими, високосные солнечные годы, а также определённые годы девятнадцатилетнего цикла со вставными лунными месяцами, которые всегда были малыми. Иероглиф "юэ" в китайских текстах может обозначать как солнечный, так и лунный месяц. Однако парами знаков шестидесятеричного цикла обозначали солнечные месяцы. Некоторые исследователи без оговорок называют китайский календарь юпитерианским. Тем не менее, уже в календаре "Четырёх установлений" ("Сы фэнь ли") составители календарей перестали связывать обозначение лет с движением планеты Юпитер. Обозначение же китайского солнечного месяца, года, дня и часа парами знаков шестидесятеричного цикла даёт серьёзные основания предполагать, что процесс накопления знаний по календарной знаковой астрологии не выходил всё же за рамки солнечного цикла.

Некоторые неточности специальной терминологии объясняются прежде всего трудностью детальной проработки таких памятников, как "Люй ши чуньцю" ("Вёсны и осени господина Люя" 3 в до н.э.) или "Ши цзи" ("Исторические записки" 2-1 вв. до н.э.) Сыма

Цяня. Так, "Люй ши чуньцю" создан в результате коллективного труда "более чем трёх тысяч человек" , а "Ши цзи" насчитывает 130 глав. На перевод таких памятников уходит целая жизнь .

Ошибки допускаются и составителями словарей, так как многообразие тем и широта охвата зачастую затрудняют их детальную проработку. Так, в большом четырёхтомном китайско-русском словаре коллектив китаистов под руководством и редакцией И. М. Ошанина даёт следующий перевод иероглифа "жунь": "1) вставной месяц (високосного года по лунному календарю)', вставной; прибавленный (о добавочном, дне или месяце календаря для согласования с солнечным годом), ...". См. "Большой китайско-русский словарь". М.: Наука, 1984.3 Т. С. 125. Очевидно непонимание составителями основ китайского календаря, так как вставные лунные месяцы были введены для сопряжения длины лунного и солнечного года и использовались в лунно-солнечных календарях, но никак не в лунных. В лунных календарях иероглиф "жунь" использовался для обозначения добавочных больших лунных месяцев. Ошибочно также считать, что день добавляется для согласования с солнечным годом, так как день в григорианском календаре, а речь здесь может идти только о нём, добавляется раз в четыре года для погашения отставания длины календарного года от длины тропического, которое за четыре года как раз и составляет приблизительно один день.

Тем не менее, кроме трудов таких китаистов, как Р. В. Вяткин, Г. А. Ткаченко, Л. Е. Померанцева , М. В. Крюков, М. В. Исаева, в разные годы освещавших проблематику развития китайского календаря, нельзя не упомянуть также работы В. Я. Сидихменова, В. В. Малявина, В. М. Крюкова, посвятивших свои работы описанию неизвестных сторон календарных обычаев, обрядов и праздников.

Отдельные структурные составляющие китайского календаря прорабатывались и другими исследователями. Значительный вклад здесь внесли К. Н. Черноухов, А. Н. Зелинский, К. И. Голыгина. Роль календаря в политической культуре Китая в разные времена отслеживали Рубин В.А., Кроль Ю.Л., Зинин С.В. и др.

Из зарубежных исследователей нельзя не отметить работы Э.Шаванна, Дж. Нидэма, В. Эберхарда, Г. Биленстайна.Г.Дабса, Киёси Ябуути, Натана Сивина, А. Шамфро, Д. Уолтерса. Из китайских исследователей можно выделить Дун Цзобиня, Янь Дуньцзе, Си Цзэцзуна, Бо Шужэня, Чэнь Цзюцзиня, Сюй Шипина и др.

Однако, несмотря на всю широту, глубину икропотливость исследований, ситуация, связанная с изучением феномена китайского календаря и по сей день характеризуется лишь некоторым накоплением знаний в данной области, которые носят, по большей части, обзорный, сравнительно-описательный, констатационный либо фрагментарный характер.

Тем не менее, совершенно ясно, что из внимания исследователей упущен тот факт, что традиционный китайский календарь на определённом этапе своего развития , по мере проникновения в систему счисления времени знаков шестидесятеричного цикла, вобрал в себя всё многообразие инструментов познания и превратился в самобытный, уникальный инструмент саморегуляции и интеграции индивида в Дао десяти тысяч предметов внимания. Именно это и позволяет сегодня выделить его в самостоятельную и перспективную тему исследований, разработка которой даст возможность глубже понять особенности и специфику мировосприятия китайцев.

Данная работа предполагает привлечь интерес к феномену традиционного китайского календаря специалистов различных областей знания и, тем самым, с новых позиций рассмотреть его роль, место и значимость в процессе формирования мировоззрения китайцев.

Роль и место календаря в жизни китайцев

Со времён глубокой древности и вплоть до наших дней человек, наряду с решением повседневных, бытовых проблем своего пребывания в этом мире не оставлял попыток разобраться в закономерностях перемен созидающего нас и непрерывно созидаемого нами бытия.

Устремляя взор к Небесам, древние наблюдали перемены в небесном узоре, пытались постичь суть закономерностей этих перемен через законы чисел . Устремляя взор вниз, наблюдали преломление этих законов на Земле, выявляли закономерности и выстраивали взаимосвязи.

В те времена не проводили деления предмета познания, воспринимали Небо, себя и Землю через единый инструментарий сознания Инь и Ян или лян и , сань цай или "три силы" - Цянь, жэнь, Ди - "Небо, человек, Земля"; багуа или восемь гуа ,иусин или пять стихий . При этом искусство толкования по звёздам ("чжань син шу") развивалось наряду с учением о числах, через которые описывались изменения узоров на небе ("тянь вэнь") .

Со временем оба термина приобрели известную самостоятельность и закрепились в сознании как (“астрономия ("тяньвэньсюэ") или "наука о небесных узорах" и астрология ("чжаньсиншу") или "искусство разгадывания по звёздам ".

Изначально развитие астрономии шло по пути удовлетворения дефицита естественнонаучных знаний. Так например, вплоть до эпохи династии Хань шло уточнение длины тропического года ("хуйгуй нянь", дословно: "год возвращения вспять") и длины лунного месяца, шлифовалась система вставных лунных месяцев ("жунь юэ") , применявшаяся со времён династии Ся для сопряжения солнечного и лунных годов, оформлялась система деления тропического года на 24 сезона и 12 китайских солнечных месяцев , а небесного свода - на пять областей и т.д.. Параллельными путями шло формирование мантических систем и астрологии.

Изначально гадание было прерогативой жрецов. С появлением и укреплением государственности укрепляется и институт придворных гадателей-историографов "бу и ши" , в обязанности которых кроме гаданий и толкований входило ведение исторических записей и хранение архива.

"Чиновники-историографы, преемствуя свою должность из поколения в поколение и пользуясь определённым стилем изложения, честно выполняли свою службу вплоть до того, что жертвовали жизнью ради соблюдения установленных правил изложения событий. Например, в 548 г. до н.э. сановник из княжества Ци, Цуй Чжу, убил циского правителя. Главный историограф, согласно установившимся правилам ведения летописи, сделал запись: "Цуй Чжу убил своего князя". Цуй Чжу разгневался и убил придворного историографа за эту запись. Тогда два его брата повторили эту запись в хронике, и тоже были убиты Цуй Чжу. Когда же и последний, оставшийся в живых брат историографа написал эту же фразу, Цуй Чжу уже не решился его убить. Нань Ши-ши (южный историограф), услышав о смерти придворного историографа и его братьев, взял бамбуковую дощечку и отправился в путь, чтобы сделать ту же запись, но, узнав на полдороге, что правильная запись все же сделана последним братом, вернулся домой. Так историографы выполняли свой долг" .

Им же вменялось в обязанности и осуществление гаданий, которые к периоду "Западная Хань" (206г. до н.э. - 8г. н.э.) образовали обширный комплекс мантических систем, большая часть которых традиционно соотносится с "Искусством исчисления судьбы" ("Суань мин шу"). Составители разъяснений и комментариев к труду Вань Минъина "Пересечение трёх судеб", - Чжо Янь, Ши Синь,

Чжэнь Жэнь, Вэнь Юань - выделяют среди них такие виды мантических систем, как: "Осознанная магия" ("Угу"), включавшая в себя колдовство, чародейство, работу с талисманами и оберегами и другими неодушевлёнными предметами; "Выбор счастливых дней" ("Цзэжи"), "Запреты и предостережения" ("Цзиньцзи"), "Письменные заклинания" ("Фуин"), "Гадание по формам облаков" ("Ванци"), "Гадание по лицу" ("Бусян"), "Смешанные жертвы" ("Цзасы") и собственно гадание по звёздам ("Чжаньсин"), к которому можно отнести школу гадателей-астрологов "Пяти планет" ("У син") .

Со временем институт придворных гадателей-астрологов историографов крепнет и расширяется. Позиции астрологов при императорском дворе укрепляются и обретают известную самостоятельность и более привычные для современного читателя формы.

Так например, к концу 19 века в Китае центром проведения исследований в данной области был главный астрономический институт в Пекине, который состоял из трёх комиссий и присутствия, под контролем самого императора, который нёс ответственность перед Небом. Штат учёных лиц, занимающихся в нём астрономией и астрологией, был очень значительным. Только для того, чтобы верно составить календарь-месяцеслов, ежегодно собиралась комиссия из 33 учёных и 63 воспитанников. Ими точно определялось время смены 24 сезонов , новолуние и полнолуние, восходы и заходы Солнца в Пекине и главных городах провинции. Определяли значение года, месяцев, дней и часов. Составляли прогнозы, делали предсказания счастливых и несчастливых дней и на основании этих расчётов составляли годовой распорядок 67 главных дел для государя и 37 дел для подданных. Были и другие комиссии. Например, комиссия для астрономических наблюдений располагалась на восточной стене Пекина. Её составляли 11 астрономов и 43 воспитанника, наблюдавших небесные явления. Они исчисляли дни и ночи, взаимное расстояние планет, отмечали различные небесные феномены, явления на Солнце, Луне и планетах с целью их последующей астрологической расшифровки. Была комиссия наблюдения за часами, которая включала 13 учёных и 18 воспитанников. Они определяли истинное время дня и ночи в разных местах страны, называли счастливые и несчастливые дни, определяли сектора благоприятные для тех или иных дел на тот или иной промежуток времени .

Помимо официальной астрологии использование шестидесятеричного цикла знаков Небесных Стволов и Земных Ветвей в системе счисления года, месяца, дня и часа послужило основой для формирования нового прикладного, общедоступного, неофициального направления китайской календарной знаковой астрологии, объединившего в себе достаточно точную и строгую систему счисления времени с традицией сознания Инь и Ян пяти стихий , и по сей день лежащей в основе развития духовной и философской мысли Китая.

Появление в системе счисления времени знаковой сетки, позволяющей судить о характере взаимоотношений Инь и Ян пяти стихий, создало благодатную почву для возникновения многочисленных неконтролируемых государством гадательных школ и направлений, которые, по мере накопления опыта, составляли не только прогноз развёртывания тех или иных дел и событий, но и предлагали конкретные пути выхода из сложившейся ситуации на основании восстановления гармонии взаимодействия Инь и Ян пяти стихий.

Таким образом, практически полностью сформировавшись к династии Хань , календарь, представлял собой вполне доступный и достаточно совершенный инструмент познания закономерностей перемен, что само по себе явилось предпосылкой дальнейшего развития отдельных направлений китайской знаковой астрологии.

Так например, составители комментариев к "Пересечению трёх судеб" ("Сань мин тун хуэй") Вань Минъина отмечают, что во время династии Хань в "Искусстве исчисления судьбы" ("Суань мин шу") начинает формироваться новый вид толкований, суждение в котором выносится на основе взаимоотношения знаков Небесных Стволов и Земных Ветвей Инь и Ян пяти стихий, используемых в обозначении года, месяца, дня и часа.

Среди наиболее известных календарных знаковых систем толкования к данному виду можно отнести такие, как: "Лю Жэнь" ("Шесть знаков Жэнь"), "Сы чжу" ("Четыре опоры"), "Ци мэнь Дунь Цзя" ("Чудесные врата и циклы "Дунь" знаков Цзя"), "Лю Яо" ("Шесть уровней Яо") и другие. Данные системы помогали спрогнозировать развитие ситуации, определить и своевременно скорректировать отклонения и широко использовались при выработке стратегии и тактики как в государственных делах при определении внешней и внутренней политики и ведении боевых действий, так и в личной жизни, быту и медицине.

Каждый из перечисленных видов толкования имеет свою достаточно сложную, а подчас и весьма запутанную историю развития. Так, например, относительно системы толкования судьоы по знакам "четырёх опор" года, месяца, дня и часа рождения лишь кратко отмечают , что своё развитие она получила в эпоху Цзинь (265-316 гг. н.э.), а также Южных и Северных династий (317-589 гг. н.э.), а ко времени династии Тан (618 - 907 гг.) достигла своего максимального расцвета. Наиболее известным предсказателем судьбы этого времени был Ли Сюйчжун, закончивший свое образование в 795 году и находившийся на должности императорского цензора до 830 года. Его книга "Ли Сюйчжун мин шу", сохранившаяся до нашего времени, является наиболее древней книгой на эту тему. Документы свидетельствуют о том, что по знакам года, месяца, дня и часа рождения человека он мог достаточно четко выносить суждения о знатности и презрении, богатстве и счастье, долголетии или гибели в молодом возрасте. Однако окончательное формирование базовых принципов исследователи относят к эпохе династии Сун, приписывая заслуги Сюй Цзыпину, который значительно развил учение Ли Сюйчжуна и в трактате "Глубинные моря" сформулировал методику, названную впоследствии "Искусством Цзыпина" ("Цзыпин шу") и принцип толкования по знакам четырёх опор исходных данных.

В предисловии к своему трактату Цзыпин, подчёркивая далеко уходящие корни учения, приводит длинный список преемственности изустной передачи вплоть до момента его письменного оформления и издания, что само по себе позволяет судить о доминирующем до той поры способе распространения знаний. О достаточно широком распространении искусства толкования по знакам года, месяца, дня и часа в народе могут свидетельствовать также зарифмовки и песенные сказы, без каких бы то ни было ссылок на источники, в большом количестве встречающиеся в ряде многочисленных работ по календарной знаковой тематике Минской династии (1368-1644 г. н.э.). К числу наиболее известных среди них можно отнести такие как: "Капля небесной сути" ("Ди цянь суй") Лю Цзисе, "Истинно отобранное Цзынином" ("Цзыпин чжэнь цюань") Чэнь Сяочжаня, "Пересечение трёх судеб" ("Сань мин тун хуэй") Вань Минъина, "Подробное изыскание законов судьбы Шэньфэна" (Шэньфэн тункао минли чжэнь цзун" Чжан Шэньфэна и другие.

О глубоком проникновении календаря в сознание и быт простых китайцев и по сей день могут свидетельствовать этнографические исследования Фэй Сяотуна, опубликованные им в работе "Китайская деревня глазами этнографа". Так, приводя фрагмент календаря 1936 г., он, в частности, отмечает удивительную популярность покупных календарей и их значительное место в жизни и быте простого народа. Так, например, он пишет: "Сами жители деревни календарей не изготовляют. Пользуются покупными, выпускаемыми в городе в виде небольших красных книжечек. Принципа построения календарных систем они не понимают. ...публикация таких книжечек является незаконной. Однако правительственные меры ни в коей мере не поколебали популярность и престиж таких календарей. Их можно обнаружить в каждой семье, и в большинстве случаев это единственная книга в доме. Обычно её кладут на печку перед изображением бога очага, как своего рода амулет. К календарю обращаются не только при решении вопросов производственных, но и социальных, а также в делах личного характера. В книжке каждая дата сопровождена указанием, что в этот день делать следует, а что нет " .

Став поистине народным, традиционный китайский календарь вместе с выросшими на его основе знаковыми системами анализа, с одной стороны, расчленил мир и сознание китайцев на многие составляющие, с другой стороны, собрал его вновь в виде одного единого инструмента познания, позволяющего и в- наши дни, на основе нарушения гармонии соотношения Инь и Ян пяти стихий судить о закономерностях реализации последствий вовлечения в те или иные дела и ситуации.

Подавляющее большинство дошедших до наших дней календарных знаковых систем позволяет не только объяснять природу и механизмы возникновения тех или иных ситуаций, но и определять пути их гармоничного разрешения. Таким образом, традиционный китайский календарь, лежащий в основе практически всех календарных знаковых систем анализа, стал явленным выражением матрицы китайского сознания. Благодаря своей общедоступности календарь не оставил равнодушными к постижению закономерностей реализации последствий вовлечения в те или иные дела и ситуации прогрессивных и ищущих представителей различных слоев общества и тем самым обусловил необратимость процесса выправления судьбы посредством культивации состояний гармонии и цельности.

Оставшись практически неизменным вплоть до наших дней, календарь подтвердил свою жизненность в сердцах и умах простых китайцев, вдохновил собой развитие естественнонаучной, а в ряде случаев и философской мысли, пробудил огромный интерес исследователей многих зарубежных стран к тематике циклических календарных знаковых систем, таящих в себе выводя человечество на новый уровень самопознания.

Традиционный китайский календарь это уникальный инструмент, представляющий собой знаковую сетку, позволяющий определить точные моменты включения и переключения циклических Ци Неба и Земли, их качественное состояние и характеристики, а также отследить закономерности реализации последствий вовлечения в те или иные ситуации как во времени, так и в пространстве.

Разработанные на календарной основе системы анализа представляют собой вскрытые на основании систематизированных и обобщённых результатов многовековых наблюдений пути движения, механизмы реализации и закономерности осуществления метаморфоз и превращений Инь и Ян пяти стихий как человеческого организма, так и всего мироздания в целом.

Комплекс знаний, связанных с календарём, представляет собой апробированный на протяжении многих веков путь интеграции индивида в поток непрерывно окружающих его метаморфоз и превращений.

Следует тем не менее отметить, что перевод "памятников" по данной тематике изобилует множеством астрономических, астрологических, математических и музыкальных терминов, где одни и те же понятия в разное время разными авторами называются по-разному, что в значительной мере затрудняет адекватный перевод и понимание текстов.

В этой связи необходимо выявить все структурные составляющие календаря и основных календарных знаковых систем, отследить этапы их формирования и особенности развития и, наложив на хронологическую сетку эволюции сознания, взглянуть на календарь, как на самобытный инструмент интеграции индивида в Дао десяти тысяч предметов внимания, сохранивший свою актуальность и по сей день.